Реформа медицинского образования. Сумма знаний или научение познанию

У каждого в жизни было много разных учителей. Одни из них запомнились потому, что много и скучно рассказывали, как потом выяснилось, о прописных истинах и всем известных фактах. Другие, наоборот, рассказывали мало отличающегося от написанного в учебниках, но строго спрашивали. И среди всех был учитель, который никогда не кричал, никого не распекал за проказы на уроках, строго не спрашивал, но рассказывал не по учебнику, а какие-то необыкновенно интересные вещи. Рассказывал просто, ясно, увлекательно, подчас не замечая прозвучавшего звонка. Иногда этот звонок не слышал и завороженный класс. И потом на протяжении жизни не раз приходилось удивляться тому, как из глубин памяти в нужное время всплывали слова этого учителя, или принималось решение, в основе которого были знания, полученные на этих необыкновенных уроках.

Наверное, дальше уместно было бы вспомнить десяток имен блистательных педагогов и привести несколько цитат из их трудов. Так предполагает тема и уже сложившийся стереотип написания подобных статей. Но я этого делать не стану. И не потому, что испытываю затруднения или недостаток времени для раскрытия учебников и монографий по педагогике, а потому, что пишу не лекцию, не доклад, не научную статью, а лишь хочу в полемическом плане вынести на суд более опытных коллег свои возможно не безупречные рассуждения относительно того, как преподавать уже не школьникам, но еще не врачам сложнейшие вопросы медицины, в которых и для самого преподавателя больше вопросов, чем ответов на них.

Современные студенты, как это было, наверное, всегда, с большим предубеждением воспринимают первые слова преподавателя. И на лекции, и на практическом занятии. Одни из них приготовились записывать побольше из того, что будет сказано. Независимо от того, что будет сказано. Положено так. Другие будут терпеливо слушать, стараясь не уснуть, периодически почитывая учебник для того, чтобы не получить “неуд” на следующем занятии. Третьи будут обсуждать весьма далекие от темы лекции или занятия проблемы со своими товарищами. Четвертые будут слушать плеер или “забивать” в память мобильного телефона новые номера. И только у некоторой части сидящих в аудитории можно будет в глазах исходно обнаружить тот совершенно непередаваемый словами огонек, ради которого стоит “выкладываться” и стоит читать лекции.

Лекция как форма обучения будет жить еще очень долго, несмотря на развитие информационных и педагогических технологий, несмотря на техническую революцию в педагогике. В медицине лекция будет жить значительно дольше, чем в других областях человеческих знаний. И не по причине известной и оправданной консервативности профессии, а потому, что передача знаний в медицине, кроме формул, постулатов и принципов, непременно должна содержать эстафету пламени свечи, отблески которой и видны нам в глазах небольшой части студенческой аудитории в тот момент, когда с кафедры окидываем взором зал. И удовлетворение у преподавателя зависит главным образом от того, насколько больше таких огней становится в аудитории во время лекции. Говорят, что этим и измеряется талант педагога. Наверное, это так, но только отчасти. Многое зависит и от “глины”. Гончар, каким бы искусством он ни обладал, разминая глину в своих руках, заведомо знает, какой результат получит. Так и опытный преподаватель после первых нескольких минут лекции может определить, какое количество новых огоньков воспламенят его слова в глазах сидящих в аудитории и слушающих лекцию.

В последнее время становится все меньше и меньше врачей, которые скажут, что выбор профессиональной специализации был предопределен прослушанной лекцией того или иного профессора. И происходит такая тенденция в результате сложения двух главных факторов: ухудшения качества “глины” и невероятно понизившейся общественной оценки труда “гончара”. Не стану говорить о причинах. Они общеизвестны. Всем известно, что профессор за прочитанную лекцию получает вдвое, а то и втрое меньше, чем плотник, ремонтирующий ему крыльцо на даче.

У каждого преподавателя своя творческая лаборатория, своя технология подготовки лекции. Нельзя их ни сравнивать, ни оценивать. Я сужу только о своей “лаборатории” и о своей “технологии”. Создание двух новых лекций в год для меня предел, поскольку каждая требует 300–500 часов работы за компьютером, просмотра (без преувеличений!) десятков тысяч “картинок” на сотне–полутора лазерных дисков в поисках нескольких десятков иллюстраций, которые будут наиболее полно отвечать замыслу ассоциативных рядов, будут проводниками в подсознание ключевых слов при экранном визуальном сопровождении излагаемого материала. Все остальное время, подчас еще большее, затрачивается на переделку файлов уже существующих, ранее подготовленных лекций.

Ради минутной или двухминутной демонстрации компьютерного слайда на экране, дающего образное сопровождение формулы линейного коэффициента корреляции, например, мне пришлось просмотреть более 100 000 иллюстраций. И только одна из них подошла. Но, какое же было удовлетворение, когда при специальном “двойном слепом” исследовании в 2,5 раза больше студентов правильно ответили на вопрос, а часть из них точно воспроизвели формулу, которую, как правило, почти никто запомнить не может.

Работая в довольно простом, но открывающем безграничные возможности графическом редакторе Microsoft Photoshop, точка за точкой меняя цветовую гамму тысяч пикселов, я часто задаю себе вопрос: почему этот сизифов труд так низко оценивается обществом, государством? Может быть, он не нужен? Может быть, не стоит искать таким сложным путем совершенства? Может быть, следует читать лекции по старинке, оттачивая слог, работая над дикцией, придумывая и заимствуя из литературы интереснейшие примеры?

Все дело в том, что современные средства коммуникации, и, прежде всего, телевидение создали новое поколение, которое лучше воспринимает мир глазами, чем ушами. И среди студентов (не только юношей, но и девушек тоже) становится все большим и большим число индивидов с визуальным типом репродукции и все меньшим и меньшим с аудиальным, как показали наши специальные исследования.

Безусловно, технологии (как учить) – это важная, но не основная часть вопроса. Основная же часть, как и много лет тому назад, состоит в том, чему учить. И, как много лет тому назад, размышления приводят к тому, что не сумма конкретных знаний должна являться целью, а передача ключа к знаниям, указание той тропинки или той магистрали, которые позволят будущему специалисту получать необходимые знания всю жизнь. Но, вот что интересно – большая часть студентов настроена на иное, на получение конкретных знаний. Видимо, в этом тоже проявляется влияние современных информационных технологий. Телевидение и реклама в нем, занимающая все большее место, воспитывают с малолетства восприятие готовых, законченных и весьма примитивных информационных комплексов. Политический пиар тоже. “Не думай, а копируй” буквально вопят заполонившие экран коммерческие фильмы. А тома Чехова, Достоевского, Гоголя, Толстого все реже и реже снимают с библиотечных полок руки юных и молодых читателей. И в Интернете не эти страницы являются наиболее посещаемыми. Такова реальность. И потому мы все чаще и чаще на лекциях сталкиваемся с той “глиной”, из которой самый искусный “гончар” не сможет создать уникального произведения искусства, а только примитивный сосуд. Следовательно, напрасны все наши старания, коль скоро получаем такой “материал”? Не стоит столько сил и души вкладывать в каждую лекцию? Может быть, надо приспосабливаться к тому, что есть, и ждать, когда общество поймет всю опасность индуцированной масс-медиа деградации подрастающего поколения? Может быть, обществу теперь не нужны высокоинтеллектуальные и широко образованные врачи, а больше подходят специалисты, способные на основании десятка известных симптомов и двух десятков лабораторных исследований поставить правильный диагноз и назначить эффективно действующий препарат? Но с этой задачей вполне справляется современный компьютер по весьма простенькой, заложенной в него, программе…

Мы наблюдаем снижение авторитета врача, снижение потребности в здоровом образе жизни, проникновение наркотиков и алкоголя в школы, сетуем на ненормальное отношение правительства к здоровью населения, на выделение недостаточных средств на здравоохранение, на увеличение заболеваемости, на снижение показателей рождаемости и увеличение смертности. Все это звенья одной цепи. На самом деле страшной цепи деградации здоровья нации. И только думающие и имеющие высокое (не только высшее) образование врачи способны разломить центральное звено этой зловещей цепи.

Сколько таких врачей будет в ближайшее и отдаленное время среди дипломированных специалистов – пять, десять, двадцать процентов, а больше и не нужно, вот в чем вопрос. Но это число будет напрямую зависеть от того, чему и как мы будем учить наших будущих врачей, какие лекции будут читать в медицинских университетах и академиях наши профессора, сколько часов они будут проводить за компьютером, пытаясь через нестандартное и понятное для слушателей и зрителей повествование зажечь как можно больше огоньков в глазах сидящих в сотнях студенческих аудиторий. И от того, как общество будет оценивать этот труд.

Но, что говорить, если автор пятый год просит свое начальство купить на кафедру компьютерный лазерный проектор, а ему в этом отказывают, заставляя тем самым проводить распечатку компьютерных файлов на примитивные пленки-прозрачки, которые уничтожают более половины многомесячного труда. И все же, убежден, в это трудное время необходимо сохранить от плесени рутины учителей, поскольку никакими деньгами и никаким ультрасовременным оборудованием невозможно будет компенсировать их отсутствие или недостаток в будущем, когда общество очнется и поймет, что врач – это не только профессионал, обладающий определенной суммой знаний и владеющий определенной технологией лечения, а исследователь, знающий кратчайшие пути к постижению тайн сохранения здоровья и предупреждения заболеваний. Врач и специалист с высшим медицинским образованием – это не одно и тоже…

Профессор Г. А. Комаров, заведующий кафедрой общественного здоровья и здравоохранения МГМСУ